Читаем без скачивания Медные монеты даруют миру покой [огрызок, 93 главы из ???] - Mu Su Li
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В миг приземления иньские мертвецы оказались далеко отброшены громадной силой удара, ущелье задрожало, и густой чёрный туман рассеялся — Сюэ Сянь, облачённый в чёрное платье, встал перед Сюаньминем и поднял руку, желая заслонить его от прихлынувшей ци иньской обиды, что бушевала как ревущее море.
Однако стоило двинуться, и он почувствовал в спине новую вспышку острой боли; всё проделанное раньше поглотило слишком много духовных сил, настолько, что тонкая нить, поддерживаемая огромной духовной силой, смутно близилась к тому, чтобы разорваться.
Ощущение ног стало далёким на миг, и потому он бесконтрольно пошатнулся.
И прямо сейчас сияние медных монет в руках Сюаньминя непрестанно становилось ярче и ярче, из-за беспрерывно ускоряющегося обвивания они задрожали, как будто рвались действовать и были возбуждены так, что не стерпеть. Грязно-серая оболочка на четвёртой монете внезапно начала осыпаться, и из-под шелухи заструилось смутное маслянисто-жёлтое свечение.
Бам!..
Сомкнув веки, Сюаньминь как будто и вовсе не воспринимал ничего вокруг. Он читал писания глубоким голосом, каждое слово — точно ударяющий прямо в голове язык колокола.
Среди заслоняющей Небо и покрывающей землю ци иньской ненависти, среди отчаянной борьбы и пронзительных завываний иньских мертвецов с четвёртой медной монеты в конце концов осыпался последний кусочек серой оболочки, и монета резко вздрогнула.
В разуме Сюэ Сяня внезапно раздался щелчок, словно наконец открыли некий замок.
Он понял: это разделённое чувствование, что передалось ему от Сюаньминя, когда с медной монеты спала печать. Но он никак не мог воспротивиться этому чувствованию, он лишь ощутил, как внезапно закружилась голова, перед глазами потемнело вмиг, а следом — приливом хлынули разные картины, спутанные и неясные…
Линия зрения его в этой подобной сну иллюзорной сцене вдруг оказалась низкой, совсем как если бы он очутился в теле ребёнка. Не управляя движениями, он опустил глаза, и взгляд его как раз упал на подол одежд человека перед ним.
По земле расстилался толстый снежный покров, едва ли не выше его коленей, на земле перед коленями был низкий столик, на столике — раскрыты книги, подставка для кистей поддерживала кисть, тушь на кончике которой уже обернулась тонким слоем льда.
Он услышал, как над головой опустился смутный голос:
— Врождённые кости будды[253] не должны пропадать попусту. Для начала переписывай здесь, с наступлением ночи я приду забрать тебя.
Он же оставался безмолвным, лишь занёс руку поднять кисть, смочил её в тушечнице и опустил на бумагу…
Небо стремительно потемнело, письмена в книге было больше не рассмотреть ясно; Сюэ Сянь услышал, как перед столом скрипнул снег, и чуть поднял глаза: тот человек в белом пришёл снова. Он по-прежнему не смотрел этому человеку в лицо, взгляд его как будто почтительно и, казалось, без особых чувств падал на чужую руку.
Человек повернул запястье, вытряхнул из рукава и подал медную печку, после чего сказал негромко:
— Холодно?
Сюэ Сянь невольно хотел посмеяться, думая про себя: «Ты сам постой здесь целый день и посмотри, холодно или нет?»
И тем не менее вслух было произнесено:
— Не холодно.
Звучание оставалось всё таким же туманным, казалось совсем близким и в то же время — на десятилетия далёким. Однако Сюэ Сянь мог разобрать, что это детский голос, но бесстрастный настолько, что на детский не похож.
— Наставник поступает вовсе не во вред тебе, лишь не хочет, чтобы с телом, несущим в себе кости будды, ты всю жизнь прожил заурядно, — человек этот вздохнул и пока говорил, уже вложил печку Сюэ Сяню за пазуху, вдобавок похлопал его по затылку, как делают старшие в семье, и повёл через толстый-толстый снежный покров к домику неподалёку…
Это — воспоминания Сюаньминя.
В мутной, как сновидение, сцене Сюэ Сянь с трудом сохранял хотя бы частичную ясность ума.
Безо всякого предупреждения в разуме его снова забурлило яростное головокружение, он невольно закрыл глаза и тряхнул головой, а когда открыл опять, картины перед ним вновь стали хаотичными и спутанными, иногда он оказывался в пустынном зале, иногда — в павильоне. Иногда вокруг царило безмолвие, иногда можно было смутно расслышать, как кто-то беседует снаружи.
Линия зрения его порой была высоко, а порой низко, как будто все эти воспоминания приходили совершенно непоследовательно.
Когда спина его чуть разогрелась и в ушах раздалось мельком известного рода гудение, связь между ним и Сюаньминем снова окрепла, эти неясные сцены стали немного отчётливее…
Он увидел, что перед ним всё так же был стол, на столе почтовый голубь послушно стоял на одной ноге, словно отдыхал; в смирении его — тень неописуемого страха.
Он же держал в руках раньше сложенный лист бумаги, исписанный длинным текстом. С первого взгляда он увидел лишь несколько иероглифов на красной печати, где была подпись, он успел рассмотреть лишь два из них, как пальцы уже двинулись помимо воли, сложили лист заново и придавили в стороне.
Те два иероглифа — «Тайчан».
Он взял лежавшую на подставке кисть, обмакнул в чернила и написал на листе бумаги из стола всего несколько слов: «Нельзя медлить, отправляйтесь на Тайшань».
А после в месте для подписи он вывел два иероглифа:
«Тундэн».
В разуме Сюэ Сяня вспыхнул гул, он подумал, что увидел неправильно, но ещё не успел присмотреться, как среди потрясения сцена переменилась:
Он стоял у перил высокого павильона, рядом — дворцовый фонарь, рассыпающий тусклый свет.
Ошеломление, что раньше принесло с собой слово «Тундэн», ещё не рассеялось, вплоть до того, что он остолбенел на долгое время, прежде чем ощутил, что позади кто-то говорит с ним. Даже не расслышав, что, в конце концов, сказала другая сторона, он уже подошёл к каменному столу внутри павильона, протянул руку и подтолкнул лист бумаги на столе вперёд, а потом заговорил, сказав одну фразу.
Хотя сцена по-прежнему была туманной, голос — по-прежнему далёким и смутным, он тем менее по-прежнему мог распознать тембр Сюаньминя.
Он услышал, как сам произнёс безразлично голосом Сюаньминя:
— Год Учэнь[254], седьмой день шестого месяца.
После этого Сюаньминь сказал что-то ещё, может быть, спросил о чём-то другую сторону, только Сюэ Сянь не воспринял ни слова. В ушах у него загудело, его всего объяло холодом; прозвучавшее только что равнодушное предложение повторялось снова и снова, и с каждым повторением он холодел всё сильнее.
Колющая боль в спине нахлынула заново, но Сюэ Сянь совершенно онемел.
Год
